DERRICK REED
[Dane Dehaan, инженер (в сфере строительства/машиностроения/электросетей/санитарно-технических систем/etc), 21-22 у.о., Капитолий]
.. .. .. .. .. .. .. .. ..
И С Т О Р И Я
- Почему ты каждый раз садишься рядом со мной, умник? – однажды Джо просто поворачивается к Деррику и спрашивает его о этом. Впервые за полгода знакомства она обращается к нему лично, а Деррик даже не удивляется, он только серьезно сводит брови и задумывается на несколько секунд.
- Ты не болтаешь о всякой чуши и не лезешь ко мне, - наконец отвечает он и возвращается к чтению. В ближайшие два месяца больше никто из них не заговорит друг с другом ни разу.
Первая встреча с Дерриком произошла в столовой приюта, тогда Джо только попала в заведение и отбывала там свои первые недели, Деррик же оказался куда более давним жителем этого места. Эти факты и даже имя парниши Джо узнала не от него и не сразу; Дерк (так он представлялся людям, которые ему импанировали) молча подсел за её столик и принялся размеренно поглощать обед, Джо не оценила наглости, но и ничего не сказала, она вообще тогда предпочитала никому ничего не говорить – ни воспитанникам, ни воспитателям. На следующий день Дерк снова сел на соседнее с Джо место, и через день он повторил то же самое, и ещё через день, и ещё… Со временем Дерк стал подсаживаться к Джо не только в столовой, но и во время собраний, кинопросмотров, совместных поездок на экскурсии – всегда, когда они пересекались. Как-либо реагировать на его появление Выдрыч перестала уже на вторую неделю после их первой встречи, она даже не смотрела в его сторону, когда он сдвигал её поднос немного левее в сторону, чтобы и его еда поместилась на стол, а Дерк, кажется, был вполне этим доволен.
Конкуренцию Риду никто не составил за все годы ни разу – место рядом с необщительной, а временами и агрессивной Джо не хотелось занимать никому, все предпочитали держаться своих компаний и обходить стороной странную девушку. А она, в свою очередь, была рада этому и только Деррику позволяла хоть как-то нарушать её личностное пространство. Тот и нарушал, но в мерах дозволенного: продолжал сидеть рядом, молча занимаясь своим делом, какое бы оно ни было.
После того, как Джо впервые нарушила их мирный и немой договор, он также предпочел дальше придерживаться привычных порядков. Только после того, как Джо ещё пару раз заговорила с ним, он стал иногда позволять себе заговорить первым.
- Откуда ты все это знаешь? – Выдрыч шепчет едва слышно, чтобы ночной дежурный не услышал их голоса из лаборантской.
- Просто читаю книги, журналы, статьи в интернете, - не отвлекаясь от дела отвечает ей Дерк и распихивает по карманам ингредиенты для самодельной взрывчатки.
Дерк Рид был старше Джо на несколько лет, опытнее во многом, а ещё умнее, но не смотря на то, в приюте он считался таким же фриком, как и она. Возможно, именно благодаря этому и считался.
Достаточно мудрый и сдержанный, чтоб не влезать в бессмысленные конфликты, достаточно грамотный и хитрый, чтоб втираться в доверие к работникам приюта и вить из них веревки, более чем достаточно начитанный, чтоб сидеть без дела – он не мог не нарушать правила, редко попадался на этом, а изредка нуждался в соратнике. Со временем Джо стала тем самым его редким, но верным соучастником. На тот момент их отношения достигли своего пика: подростки общались исключительно доброжелательно, при необходимости могли постоять друг за друга, но все равно так и не пришли к дружбе в привычной её форме.
До того самого момента, как Анка удочерила Джо, Выдрыч продолжила делить с Ридом обеденный стол, крайне редкое общение, в основном состоящие из нарушения устава приюта, а иногда и наказания за эти нарушения. После переезда из интерната в новый дом Джо потеряла всяческую связь с ним. Никто из них двоих не позаботился о том, чтобы обменяться хотя бы минимальными контактами в виде электронной почты, хотя и мог это сделать, даже после переезда Джо.
И если о будущем общении никто не позаботился, то прошлое крепко засело в памяти, также, как и сам образ Дерка.
Джо в деталях запомнила, каким он был.
И в первую очередь стоило бы сказать, что Дерк был чертовски умен. Он являлся чистой воды технарем, он обладал просто отличной памятью и талантливо использовал свой аналитический склад ума. Ещё Дерк обожал самообучаться и саморазвиваться. Новые знания почти вводили его в экстаз, если, конечно, дело не касалось школы – её он органически не переносил, негативно отзываясь об образовательной системе.
Физически Дерк уступал многим своим ровесникам, но сполна возмещал это своим интеллектом.
Рид днями напролет читал и тратил крайне мало времени на общение с другими детдомовцами. Он вообще с трудом находил общий язык с окружающими и на дух не переносил человеческую глупость. Джо не знала, были ли у него более близкие друзья в приюте, чем она сама, но прекрасно видела, что явных врагов у него не было абсолютно точно. Парень умел быть занозой в заднице, но не такой, которую предпочтут окунуть ночью головой в унитаз.
Также много, как и читал, Деррик курил. И плевать он хотел на то, что это в приюте было под строгим запретом. Сигареты в его карманах были всегда и обязательно крепкие; едва ли кто-то знал, откуда он их берет, но наверняка именно это обуславливало надежность поставок.
Другие запретные предметы, кроме сигарет, он тоже умел доставать с особой быстротой и легкостью. В том числе и алкоголь, к которому не он один в приюте питал теплые чувства. Возможно, его уважали ещё и за это.
Кроме всего прочего, на фоне окружающих он всегда выделялся здоровыми очками в грубой оправе, а ещё массивными синяками под глазами, которые было не спрятать даже за толстыми линзами очков. Дерк угрюмо смотрел сквозь них, и временами казалось, что его взгляд проникает в самую душу, вселяя туда некое ощущение страха. Необычный, угрюмый взгляд, несвойственный парням его возраста. Дерк появлялся в комнате и в радиусе трех метров от него будто бы менялась атмосфера, и Джо это нравилось. Рядом с ним многим было не по себе, а она со временем поняла, что его молчаливая серьезность её успокаивает. Дерк любил молчать, и Джо разделяла его предпочтения. Наверное именно это сделало Дерка тем самым человеком, с которым Джо ни разу со все время пребывания в приюте не поругалась, даже не смотря на то, что Дерк, как и все остальные в заведении, знал всю дерьмовую правду о прошлом и настоящем Джо. И даже не смотря на то, что сама Джо не знала о нем толком ничего.
В последний раз Джо видела Деррика, когда покидала стены приюта, больше им не пришлось нигде встречаться. Однажды задумавшись об этом, Выдрыч решила, что, видимо, после выпуска из приюта знакомый переехал в какой-то другой город, ведь в небольшом Довере сложно не пересечься за все годы хотя бы раз. И какого было её удивление, когда однажды она все-таки наткнулась на Деррика в городской черте, но уже после нашествия зомби.
Ещё больше удивление стало, когда она поняла, что он живой, а не ходячий.
Так как Риду был необходим кров для выживания, он присоединился к группировке Капитолия, в которой состоит Джо. В день встречи он немного рассказал о своем прошлом, и в рассказе упомянул, что за несколько лет до апокалипсиса его жизнь наконец стала складываться лучшим образом: он поступил в хороший университет, получил стипендию за выдающиеся интеллектуальные данные и заслуги, и стал обучаться на инженера. На последнем году учебы он даже нашел себе работу по специальности, где работал помощником главного инженера. И если бы не зомби, он почти наверняка со временем устроился ещё лучше, получив свой диплом и повышение по работе.
Похоже, Деррику в самом деле жаль, что теперь его интеллект можно применять только для того, чтобы выживать, а не творить и проектировать, ведь последнее он делал с вдохновением и восторгом.
.. .. .. .. .. .. .. .. ..
О Т Н О Ш Е Н И Я
Итак. Концепт взаимоотношений между персонажами в прошлом я описала в разделе выше, что касается реала и будущего, то тут стоило бы сказать, что мне интересует возможность развития дружеских отношений. За всю жизнь у Джо было два настоящий друга - один из них именно Дерк, как бы своеобразно они не общались. И мне бы очень хотелось, чтобы она снова пересеклась с этим пареньком.
Мне одинаково интересно отыграть приютское прошлое и жизнь в апокалиптическом мире. Мне интересно продумать с тобой, в какие передряги они попадали, попадают и будут попадать вместе. Мне интересно отразить их странное общение в игре. Также мне интересно услышать твои предложения по поводу развития их взаимоотношений, все-таки во время повторной встречи два специфических характера могут повести себя совершенно по-разному, они могут как очень здорово открыться друг другу, так и продолжить свою старую игру в молчанку, уживаясь по соседству, выживая вместе, но не разбрасываясь лишними словами.
Ещё могу сказать, что с взрослением Джо стала своеобразным провокатором. И если раньше она не лезла в жизнь Дерка, чтоб тот не лез к ней, то сейчас не обойдется без ситуаций, в которых она будет пытаться его узнать лучше, расшевелить, выпытать информацию о себе. Со временем Джо стала любопытной, и теперь ей интересно, что было с Дерком до его попадания в приют и после выпуска оттуда.
Кроме всего прочего, она абсолютно точно будет дорожить человеком, с которым у неё есть совместное и теплое прошлое, ведь сейчас не то, что не осталось подобных людей, сейчас вообще почти не осталось людей, с которыми у неё были бы более-менее понятные и положительные отношения.
.. .. .. .. .. .. .. .. ..
Д О П О Л Н И Т Е Л Ь Н О
Что касается меня, как игрока, то тут стоит сказать, что я пишу посты от 4к и более. Объем зависит от игры и предпочтений соигрока, относительно этого самого объема. А ещё от свободного времени, но это мы упустим) Пишу, как от первого, так и от третьего лица. Выбор тоже зависит от игры. Претензий к тому, от какого лица пишет соигрок, не имею. Мне одинаково приятно и интересно читать любой пост, лишь бы он был грамотным и предложения в нем начинались с большой буквы.
Что ещё стоит сказать?
Мм… Наверное, что во время чтения заявки могло показаться, что я слишком серьезная. Это обман, не верьте) У меня есть некоторые требования и пожелания к этому персонажу, но я очень дружелюбная и совсем не кусаюсь. Мне просто хочется, чтобы этот персонаж появился на форуме и был живым. Я всегда веду много активных игр, поэтому не требую, чтобы со мной играли сутки на пролет. Мне достаточно 1 поста в неделю или даже две недели, а ещё мне бы хотелось, чтоб персонажа развивали, взаимодействуя с другими игроками. Хотелось бы, и чтоб на эту роль пришел игрок, который сможет прочувствовать умника-Дерка. Посмотрите на харизматично-социапатичное лицо Дэхаана, посмотрите на мизантропичного Дерка. Разве они не очаровательны?)
Гарантирую, что без игры не оставлю. Также могу познакомить с крутыми ребятами, с которыми тоже можно замутить очень интересные сюжетные ветки при желании. Даже обещаю, что помогу с графикой – у меня есть в запасе кое-какие аватары с Дэхааном.
Что там ещё принято говорить?
Ах, да. Я правда очень жду этого персонажа, и мне интересно, каким он получится в вашем исполнении, чем вы дополните его жизнь. И мне будете интересны лично вы. Я за общение между игроками, за совместное обсуждение сюжета. Будет очень здорово, если мы с вами найдем общий язык и подружимся. Мои скайп и контакт всегда открыты для вас.
Приходите. Пишите в гостевую, просите связь со мной, и я отвечу на все ваши вопросы.
Пи-ис)
В день приезда в этом городе было что-то от картин Малевича. По глазам били яркие цвета витрин, стен, одежды прохожих. Щуриться заставлял слепящий солнечный свет слишком красного заката, а уши закладывало из-за гомона, который создают люди на улицах, и музыки, доносящейся из кофешопов. В день приезда все казалось слишком угловатым, враждебным и чужим. По улицам сновали неестественно цветные фигуры людей, немного размытые, такие что и не рассмотришь лиц. Слегка пошатываясь на своих двух я брел рядом с Логаном – новым знакомым из Калифорнии, коренным жителем Сакраменто. Мы двигались мимо ярких человеческих пятен, между ними, иногда случайно цепляли кого-то плечом, но игнорировали неразборчивые возмущения, которые тоже отдавали в затылке болью. Мы не оборачивались на них и просто брели дальше, куда-то где все будет казаться не таким угрожающим и ядовитым.
Нам было совсем не хорошо, не так как мы рассчитывали. Я часто и с трудом сглатывал слюну, чтоб прогнать навязчивое ощущение тошноты и тяжело дышал, глядя под ноги на разноцветную (тоже слишком яркую) уличную плитку. Я сразу думал о том, что не стоит менять героин на те сомнительные вещества, что предложили нам местные торговцы, и с каждой минутой убеждался в этом все больше, Логан, кажется, наконец-то разделил мое мнение, вот только было уже поздно.
Зачем мы поспешили и купили это дерьмо? Зачем мы вообще прилетели в Амстердам, оставив знакомый и уютный калифорнийский героиновый притон так далеко?
Я не знал ответов на эти вопросы тогда, не знаю и сейчас. Помню только лишь одно – инициатором поездки все-таки был Логан. В какой-то момент он как-то слишком заманчиво заговорил об Амстердаме, рассказал какие-то истории, которые на тот момент казались невероятными и вдохновляющими, а потом мы обнаружили себя в кабине самолета, трезвыми, но нуждающимися в новой дозе. Между моментом, когда Лог предложил купить билеты, и их непосредственной покупкой прошло несколько дней, но их события в моей памяти не отразились, так же, как и понимание сколько конкретно времени прошло.
В самолете мы могли думать только о том, сколько времени уйдет на полет и на поиски наркоты по приземлению. И если я ещё мог заставить себя терпеть до тех пор, пока не найду местный героин или другие более-менее качественные и сильные вещества, то Логану ждать сил не хватало. Он настоял на покупке двух доз у первого попавшегося торговца тяжелыми наркотиками и заставил нас двоих жалеть об этом.
В день приезда Амстердам окунул нас в атмосферу приторных картин Малевича – художника никак не имеющего отношения к Нидерландам. Амстердам надавил на наши плечи и утопил на самое дно, вызывающего рвоту, сиропа из ярких красок и абстрактных, авангардных образов. Город красных фонарей схватил нас и продержал там ещё несколько дней, до тех самых пор, пока мы не поняли, что дальше может быть только хуже.
Этот город славится хорошей и легальной травкой, но за нелегальной торговлей наркотиками тут следят, а от этого нам показалось слишком сложным найти по-настоящему хороших торговцев тяжелыми веществами. В нашем то состоянии это было нестранно.
Мы просто жрали то, что попадало под руку, мешали свою кровь с веществами, которые находили не мы, а которые находили нас. Мы ловили наркотические приходы и, глядя на то, как плывет потолок, думало о том, что все-таки, наверное, было бы отлично не сдохнуть сегодня, дожить до завтра, а уже тогда заняться поисками торговца с товаром получше. И на следующий вечер действительно искали, вот только по-настоящему хорошего так и не нашли.
Хреновы неудачники.
Я понял, что захлебываюсь ядовитым сиропом Амстердама раньше, чем это сделал Логан. Он все ещё надеялся найти что-то в наркотическом опьянении, а я уже начал осознавать, что решение моих проблем подкралось ко мне достаточно близко, чтобы дотянуться до него трезвой рукой. В этот момент наши дороги разошлись. Мой новый друг решил остаться с двумя местными девчушками, у которых мы удачно вписались в первый же день пребывания в городе, а я накинул на плечи рюкзак и ушел подальше от злосчастной квартиры. Ушел так далеко, чтобы наверняка не вспомнить дорогу к нашему домашнему нидерландскому притону.
Дальше было около трех недель, проведенных в одиночестве. Я снял малогабаритную однушку недалеко от центра – захиревшую и практически не меблированную, старую, с потрескавшимися потолками и полу-ободранными обоями – закрылся в ней и стал дожидаться ломки, а потом и её конца. Первого, конечно, долго ждать не пришлось, второе же наступило гораздо позже, чем я мог ожидать. И только тогда, когда мое пребывание в Амстердаме приблизилось к метке длиною в месяц, мне удалось впервые увидеть город настоящим и реальным.
Ядовитый мир написанный по мотивам творчества русского Казимира отступил, растворился где-то в пространстве вместе с его пёстрыми людьми и черными квадратами и приобрёл сдержанность во всем. Теперь я видел город приблизительно таким, как его рисовал Ян Слёйтерс в своих картинах – спокойным, охровым, немного отдающим экспрессионизмом, а от этого живым и, на удивление, дружелюбным. Мое самоистязание ломкой закончилось, дало ответы на нужные мне вопросы и заставило взглянуть на многие вещи по-другому, в том числе и на голландский город.
В тот день, когда я впервые почувствовал себя чистым изнутри и вышел на улицы, меня сразу же захлестнула волна здешней жизни – новые знакомые появились буквально из неоткуда и заняли собою четыре дня жизни. Удивительные знакомые, ведь мы с ними не скурили ни одного косяка за все эти дни и не выпили ничего крепче пива (как ни странно, того, в состав которого не входят семена конопли), мы погрузились в общение, изучение северной Венеции и здешней богемной жизнь. Мы говорили об искусстве, нашем собственном творчестве и только раз о том, что именно каждого из нас привело в этот город. Всю историю моего пребывания в Амстердаме они все же не услышали, и только одна особа смогла заставить в день отъезда открыть карты и поделиться правдой. Впрочем, её услышанное и не удивило. Она сказала, что догадывалась об этом, а потом достала билет и скрылась где-то за стойкой регистрации.
Она догадывалась... это звучит смешно, ведь даже я не думал, что в ближайшее время окажусь в этом городе, а тем более с подобными целями. Не знал. Так же, как и не знал, чем теперь занять себя, когда снова оказался в Нидерландах один.
Люди в здании аэропорта казались немного нереальными, и хотя я не был под кайфом или пьян, они воспринимались как что-то выдуманное и нарисованное все тем же голландским художником по фамилии Слёйтерс. Они выглядели абсолютно нормально, я не наблюдал галлюцинаций, но все-таки каждый человек ощущался частью большой картины. Даже после того как кровь относительно очистилась, память о пережитом заставляла чувствовать окружающее меня пространство как-то иначе, сегодняшний день не стал исключением, в нем обычные вещи, казалось, приобретали новый смысл. Но хотя бы теперь у прохожих были лица.
И эти лица даже практически не поворачивались ко мне, я не выглядел конченым нариком, каким воспринимался первое время после приезда в город. Теперь ничего не делало меня странным или опасным для окружающих, разве что особо нервных могли спугнуть татуировки, особенно те, что на лице. И все-таки даже с ними я не выпадал из общей картины, я был её частью. Таким же нарисованным человеком и наконец-то нечужим для города и самого себя. И в этой картине мне было довольно хорошо.
Сегодня я проводил своих новых знакомых на самолет, позволил одной из них узнать всю историю, связанную с Амстердамом от начала до, практически, её конца, и задумался над тем, как её закончить в действительности. У меня не было билетов на обратный рейс и, постояв у касс с несколько минут, я решил, что не хочу его покупать сегодня. Казалось, что Амстердам ещё должен преподнести какие-то сюрпризы и хотелось надеяться, что встреча с ними будет приятной. Я ещё раз окинул взглядом окошки и побрел в направлении противоположном от них, оказавшись на улице, скурил сигарету, и только после этого сел в автобус идущий в исторический центр Амстердама.
Когда автобус прибыл на станцию, июльская жара уже стала убывать, а сумерки плавно спускаться на город. И даже выйдя на улицу из кондиционируемого транспорта, не хотелось скорее двинуть в не менее прохладное помещение, наоборот тянуло прогуляться, и не было причин отказать себе в осуществлении прихоти, медлить заставляло одно – снова нахлынувшее желание курить. И похоже, оно в этот раз взяло верх очень не вовремя. Отойдя от территории остановки и пройдя к ближайшему речному пешеходному мосту, я остановился приблизительно на его середине, вытянул из пачки одну сигарету и закурил, но не успел расслабиться и погрузиться в свои мысли, как за спиной послышался звонкий ребяческий голос. Обернувшись, я увидел пацана лет двенадцати, который на плохом английском с немецким акцентом и точно такими же проскакивающими словечками попытался что-то мне объяснять. Он нес какую-то малопонятную чушь бодро и воодушевленно, активно жестикулировал и довольно улыбался, он трепался до тех пор, пока я молча докурил сигарету до фильтра, а потом бросил её в воду, а когда собрался уходить, немец что-то выкрикнул и схватил меня за руку. Я так и не понял, что ему было нужно – особо не вникал в его болтовню, да и ломанную речь было трудно воспринимать без того. Но теперь каждый из нас осознал, что зря парень вообще вздумал от меня что-то хотеть.
Вспыхнула агрессия, а за ней не последовало отчета, почему все происходит именно так, я просто чувствовал гнев, а следом не к месту положительные эмоции. Мой кулак будто сам по себе направился к его лицу, а потом с силой соприкоснулся с намеченной целью. Из носа пацана прыснула кровь, пачкая брусчатку и мою руку, а у меня на лице непроизвольно заиграла кривая улыбочка. Может быть, подобное поведение взрослого человека и недопустимо, вот только внутри меня распространилось удовлетворение и полное равнодушие к происходящему. Шкет сам виноват, ведь никто не заставлял его лезть, ведь можно было включить мозги, которых, похоже, и нет, но все-таки.
Я бил ребенка впервые, и мне не казалось это ужасным. Сейчас я с не меньшим удовольствием плюнул бы ему в рожу и ушел по направлению к площади Дам, занятый своими мыслями.
Я просто ударил его и почувствовал облегчение, такое будто впервые за долгое время удалось отогнать от себя давящие проблемы.
